Сталин взял переданную ему юзограмму, так в то время назывались телеграммы, передаваемые с помощью электромеханического буквопечатающего телеграфного аппарата системы Юза, клавиатура которого напоминала клавиши аккордеона, и стал внимательно ее читать. Потом он хмыкнул, перечитал снова и протянул бланк генералу Потапову.
Вот поезд, уже замедляя ход перед поворотом, пронесся мимо песчаного карьера, с другой стороны оставив позади Фарфоровский пост. За карьером Михаил Васильевич увидел проводящих воинские учения солдат, и людей в штатском, скорее всего красногвардейцев. Особое удивление Фрунзе вызывали участвующие в этих учениях броневики на гусеничном ходу. Им удавалось не ломая строя двигаться по заросшему кустами пустырю, и одну за другой пересекать нисколько линий окопов. То есть, проделывать то, на что ни один обычный броневик не был способен.
Ну, а мы успели подъехать к воротам Таврического сада ровно в тот момент, когда со стороны Водопроводной станции в небе появился силуэт вертолета. Заехав на территорию сада, и выйдя из машин, вся наша компания быстрым шагом направилась на пыльный, засыпанный желтой листвой плац. В саду в это время было малолюдно. Но, на всякий случай двое оставшихся с нами бойцов, и сам старший лейтенант Бесоев, перекрыли три небольших мостика через протоки, отделяющие небольшой островок с нашим импровизированным «аэродромом» от основной территории сада. Нам не хотелось бы, чтобы кто-то посторонний крутился здесь в момент посадки вертолета.
На катере, спущенном с «Североморска», мы мигом домчали до Торгового порта. При виде нас на причале появилось несколько фигур в замызганных робах. Рулевой аккуратно притер катер вплотную к пирсу. Пока мы по сброшенному веревочному трапу перебирались на берег, один из портовых рабочих придерживал катер багром. К моему удивлению, Эйно Рахья вскарабкался наверх, словно заправский мореман. Но потом я вспомнил, что он родился и вырос в Кронштадте, а там практически все с пеленок считай что готовые матросы.
— Да, Александр Васильевич, — кивнул Михаил, — я действительно люблю Россию, и мне очень горько, что я не сумел оправдать ее ожиданий.