- Они Старшина, суки до самой земли спустились и ушли дымя, до дома не доберутся это точно, но живы твари останутся. Деревья нам помешали,- оправдывались самопальные 'зенитчики'.
- Так премии мне за убитую немецкую технику, за инвалидность, за ордена доплата, набежала денежка. Хватило, ещё и осталось, в детский дом остатки перевёл.
- Не командиры ! Первый тост, 'За Победу!' и стоя! Выпили закусили и снова выпили, что для трёх мужиков бутылка итальянской граппы, если русского мужика и литрой водки с ног не сшибить. Да под хороший закусь. Тут тебе и голландская сельдь и баварские сосиски, болгарский сыр, французские перепелиные окорочка, так я на всякий случай обозвал похожие на жабьи ножки изделия французской кулинарии. Посидели ,душевно поговорили, комбат рассказал, что за крайним моим боем наблюдал дивизионный комиссар, и что тот поклялся ' над еле тёплым телом героя' похлопотать об ордене.
- Так кто ж против товарищ капитан? Только вот на мне висит приговор германского военно-полевого суда. При взятии в плен расстрел на месте. Как вам эта сторона медали?
- Малышко чётко доложил, с вами двадцать человек, мосинки, теперь и пулемёт, воды мало, по полфляги на человека, патронов насобирали штук по двадцать на брата. Документы командиров собрали.
- - Товарищ лейтенант! Оружие именное, куплено за мои деньги и переделано по моим чертежам. Вот все документы на оружие. Я остался старшим по званию в батальоне и вывел людей из под хутора Перепольного, всех кто остался живой от батальона, вот документы убитых командиров. Все люди из нашего батальона, чужих нет. Лейтенант посмотрел на документы, вырезку из Красной звезды из заводской многотиражки, мои документы, с уважением осмотрел ордена. И сказал,