И непонятно было, за что он просит прощение. За какой из своих грехов? За насилие над Оникс? За убийство прислужницы? За что? И понимал ли вообще аид, что означает слово «прости»? Его «прости» значило «запомни и больше не зли меня».
— Разденься, — снова приказал он и отошел, сел в кресло, вытянул ноги.
Круглая луна заливала сад призрачным светом, исчерчивала пространство рисунком теней.
— Хочу… люблю…тебя… — прошептала Оникс, распахивая синие, затуманенные магией глаза, настойчиво обвивая его тело ногами, откидывая голову.
Оникс плескала водой на свое тело, и радужные брызги стекали по коже. На черном цветке, словно застыли капли росы. Лавьер, как всегда, подошел неслышно. Оникс испугалась, увидев рядом с собой его темную фигуру. Он вошел в воду как был, в одежде, в сапогах, одной рукой прижал девушку к себе. Она вскрикнула, забилась, но против хватки аида ее силы были все равно, что силы кролика против тигра.
Потому что ее лицо было совершенно. Бледная, бархатистая даже на вид кожа, на которой сейчас лежал нежный румянец от холодной воды. Аккуратный прямой нос. Высокие скулы. Губы, созданные для поцелуев, и словно чуть припухшие. Глаза… Два синих омута, в которых хотелось утонуть.