Сначала он мыл ее тело, смывая с кожи кровь и не переставая целовать уже распухшие губы. Потом позвал прислужницу и потребовал сменить испачканное белье, и сидел в кресле, держа на руках Оникс, завернутую в покрывало. Собственная нагота, на которую пялилась молодая прислужница, его не смущала.
Оникс сглотнула, пытаясь унять вновь подкатившую к горлу тошноту. Барнетт даже не представлял, насколько он прав.
Когда аид ушел, поправив свою одежду и больше не посмотрев на девушку, Оникс вскочила, схватила с кровати покрывало, укуталась. И посмотрела на жемчуг, брошенный на полу. Даже она знала, что такая нитка стоила очень дорого, розовый жемчуг добывался только в далеком море на юге империи.
— Да? Она выглядит очень молодой, — удивилась Оникс.
Лавьер подумал, что такая погода как нельзя лучше соответствует его настроению. Он встряхнулся, приходя в себя, осмотрелся, прислушался к своему чутью. Все тихо. На кривых улочках окраины столицы безлюдно, лишь изредка пробегают продрогшие горожане, спеша укрыться в тепле зданий.
— Нет, моя хорошая, — вздохнул он, — конечно, нет. Как ты можешь меня обидеть? Ты самое светлое, что случилось в моей жизни, малышка Оникс.