И да, Ленар кричал. Потому что никто не может долго выдержать темноту, что разрывает нутро и сознание. В глазах пса не было обиды, когда он умирал, каждый из сумеречных знал, что его жизнь однажды закончится. Возможно, рано. Возможно, именно так.
Лавьер кивнул, забрал бумаги и пошел в покои, которые занимал здесь. После быстрого омовения и ужина, Лавьер развернул свитки, но уже через полчаса отложил и нахмурился. Потому что, написано о раянах было ничтожно мало. И то, что написано, все те же легенды. Аид хотел увидеть конкретные имена, описания мест и событий, факты и хроники, но ничего похожего не обнаружил. Только несколько раз пересказанную историю, которую и так все знали, и которая не давала ответов, а лишь еще больше запутывала.
— Дура, — с чувством сказала Оникс, возвращаясь к узлу и с радостью ощутив, что он поддается, — редкостная.
— Скажи, что тебе нравиться то, что я делаю, раяна, — шептал он ей в губы, ловя ее стоны и наслаждаясь ими, — скажи…
Мужчина опустил глаза. От его движения рана раскрылась, и тряпицы сдвинулись, стали густо и быстро пропитываться кровью.
Брюнет окинул ее злым взглядом, и женщина попятилась, убрала руку.