Лавьер в этом даже не сомневался. У него всегда было отменное чутье. Только в последние месяцы оно отказало, после того, как он встретил раяну. Впрочем, аид не жалел. Ему вообще это было несвойственно, сожалеть о чем — либо.
— Мне нужна информация, Моргана, — сказал он.
— Оставайся в комнате, раяна, — сказал Ар. Голос у него оказался такой же неприятный, словно надтреснутый.
— Драконом вряд ли, милая, но возможно, ты сможешь стать свободной… Если выберешь свободу…
— Всем стоять, — голос принца прозвучал, как удар плетью, и сумеречные застыли, наблюдая, как стареет и умирает тело владыки, душа которого уже двести лет была мертва. Оникс надела рубашку, застегнула все пуговицы. Повернулась. На месте императора сидел в кресле сморщенный и ссохшийся труп в золотых одеждах.
Он открыл глаза, запечатал порез и развернул коня на север, пуская жеребца в галоп. Мощный конь сорвался с места, словно черный вихрь, пожирая лье почти без усилий. Красная нить, натянутая аидом дрожала, сокращаясь, приближала его к лже Гахару. Аид даже не испытывал азарта погони, только холодное и почти равнодушное желание выяснить, кто скрывается под личиной его стража, а потом убить. Он вскинул голову, всматриваясь в горизонт, на котором уже виднелась фигура всадника.