Оникс медленно провела языком по губам. Глаза сумеречного были совершенно черными от расширившегося зрачка, такие глаза девушка видела у потерянных, которые пристрастились к дурманящей траве. Глаза сумасшедшего…
Он улыбнулся. Злость почти улеглась, стихла, теперь он просто наслаждался. Раяна была для него словно редкое лакомство для сладкоежки, и он растягивал удовольствие, позволяя себе не торопиться, испытывая настойчивую потребность чувствовать ее желание. Доводя ее до оргазма, и начиная все с начала, ни на миг не прекращая этой игры. Он гладил пальцами между горячих от его хлыста ягодиц, раздумывая, потянуть удовольствие или взять ее и туда тоже прямо сейчас. Оникс дернулась, почувствовав, что он делает и где ласкает.
Оникс кивнула с благодарностью, спрыгнула на землю и пошла торопливо, прижимая к боку свою котомку. Долго задерживаться в городе девушка не собиралась, но ей нужны были деньги. Она бродила по улочкам, пока не остановилась у ювелирной лавки, не решаясь зайти внутрь и сжимая в кулаке подвеску с синей каплей. Она помнила, сколько стоило украшение, на эти деньги она могла добраться до южного берега, затеряться в деревушках на краю империи, где нет сумеречных и власть владыки не так сильна. Или даже добраться до островов, где находили приют отшельники и скитальцы.
— Ничего страшного, — «успокоил» целитель, осмотрев порез, — я подлечу, даже шрама не останется.
— Я привез перчатки, мой господин, — тихо сказал он.
Она снова прижала руки к губам, со страшной ясностью понимая, что она правда, зло. Она проклятая, за которой по попятам идет смерть, чужая смерть. О, небесные заступники! Так в обители скорби ей было самое место. Ей просто нельзя в мир живых людей, нельзя, потому что из-за нее, они умирают!