Чужак неторопливо прошел мимо застывших монахинь, не спуская глаз с Оникс.
— Ты мне врешь, Оникс? — негромко спросил он, внимательно глядя в синие глаза. Он чувствовал ее страх, сильный, глубинный, чувствовал его нутром, как зверь. Раяна боялась, так зачем же тогда целовала его?
— Не знаешь, какие-нибудь обозы отсюда идут? — спросила раяна у разговорчивого паренька.
Его рука задвигалась быстрее, жестче, настойчивее, так что девушка вскрикнула и выгнулась. Сладкая боль нарастала в ее теле помимо ее воли, и она ненавидела себя за то, что желает… желает продолжения, хочет, чтобы он не останавливался. Она закусила губу, все также глядя ему в глаза.
Оникс осторожно передвинулась в сторону, облизала губы. Она видела, что пес борется сам с собой, не зная, какое решение принять. Преданность своему господину и непререкаемое подчинение приказам боролись в нем с пониманием, что раяна — зло. Ар чувствовал эту тягу к ней, настойчивое желание, что мешало думать. И конечно, ни от кого из сумеречных не укрылось, что Лавьер проводит с раяной слишком много времени.
— Нет, скоро уеду, — тихо ответил Лавьер, — поужинаешь со мной? Кажется, раяна уснула…