Он дернул поводья, и первый поехал вперед. Отряд слаженно тронулся следом, как ехали всегда, охраняя верховного.
Тонкий стебель, узкие листья, цветок на лопатке. Рисунок был красный, а Лавьер хотел, чтобы он был черный, и это несоответствие злило аида. И запах. Его не было. Комнату наполняли лишь запахи похоти, крови и хмеля, а того желанного, единственного запаха, который так хотел почувствовать аид, не было. Девушка шевельнула бедрами, чуть приподнялась, и капли крови покатились по ее ребрам на светлый мех, что устилал кушетку, окрашивая его некрасивыми бурыми пятнами. И рисунок смазался, утратил четкость, поплыл.
Это пристальное внимание, это жадное любопытство оказалось пыткой, она не хотела его, и чуть не бросилась обратно наверх по лестнице.
На тело Оникс накинули покрывало. Она вздохнула, перевернулась на бок, подтянула коленки. Сквозь дрему девушка услышала его слова о том, что аид скоро уедет, и они музыкой отозвались в ее сердце. Засыпала Оникс, почти улыбаясь.
Лавьер нахмурился, додумать не удалось. Потому что мысли снова сбились, а внутри заворочалось, закрутилось тугое желание вернуться, увидеть, прикоснуться… Почему его мысли постоянно возвращаются к ней? Сколько было в его жизни женщин, разных, красивых, восхитительных! И почему сейчас он не может вспомнить ни одного имени, вызвать перед мысленным взором ни одного лица? Перед глазами стояла лишь она. Ведьма…
Ленар смотрел на аида преданными глазами. Но Лавьер не доверял никому, даже самым верным псам.