Миша Карбышев, тенью просочившийся в мою спальню вслед за адъютантом цесаревича, тихонько отступил за широкую спину князя Барятинского. Глаза моего секретаря даже не блестели – горели. На щеках полыхал румянец. Его нетрудно было понять. Одно дело знать, что твой начальник ведет переписку с наследником престола империи. И совсем другое – слышать выражения особого расположения из уст самого царевича.