– Вот как, – осторожно кивнул я. – Значит, они не смогут заблудиться во всех этих переходах и тупиках.
Штукенберг с фон Мекком сами строили мою железную дорогу, а фон Дервиз с присланными из Москвы стряпчими сам сговорился о продаже «заводской» дороги. И все участники этой операции очень неплохо заработали. У меня на счету миллион с хвостиком откуда ни возьмись образовался, и остальные наверняка тоже себя не обидели.
– Ах, мой рыцарь, – воскликнула цесаревна по-немецки. – Вы неисправимы! Стоит ли такая малость того, чтобы так себя мучить?!
Проводники не обманули – оставшиеся четыре версты до просеки показались сущим адом. Сначала – крутые, осыпающиеся снегом и песком, заросшие кустарником склоны. Потом, когда все-таки вылезли на водораздел, сугробы почти по седло моей лохматой коняшки. И уже в самом конце, когда даже просвет среди деревьев стал виден, – целые горы неряшливо сваленных сучьев. Ну, допустим, лопаты нам и не пригодились бы, а вот топоры – точно не скучали. Оказалось проще прорубить себе дорогу, чем вытащить из-под сугроба и раскидать в стороны смерзшиеся, еще липкие от смолы ветки.
– Мы днями посещали Алексеевский монастырь, – от волнения в речи Дагмары прорезался резкий скандинавский акцент. – И у входа нас остановила эта… женщина.
В общем, к середине января Кухтерин намерен был предъявить мне чуть ли не пять дюжин будущих извозчиков, полностью удовлетворяющих моему требованию. На том и расстались.