Дарили деньги. Наличные, векселя, кредитные билеты Ротшильдовского и Штиглицова займов. Цибульские преподнесли семейное «дерево», вместо листьев увешанное небольшими, с ноготь мизинца, золотыми самородками. Гилев приволок массивный настольный канцелярский набор – серебро с ароматными кедровыми вставками, изображающее переход купеческого каравана через Чуйский бом. А чтобы не обделить вниманием невесту, набросил поверх богатую, из зимней чернобурки, шубу.
За почетное третье место боролись сразу два предприятия – «Томскуголь» и Торговый дом братьев Гилевых. И там и там моя доля – примерно по триста тысяч. Отцовский заводик канцтоваров тоже оказался неожиданно прибыльным, но там все-таки лично мне принадлежащая часть – всего двести пятьдесят.
В ноябре отправил пухлый пакет с «Программой регионального развития» и запросом о намерениях цесаревича относительно практически достроенного здания резиденции наместника. Каково же было мое… всех в крае жителей удивление, когда из столицы пришел манифест, подписанный Николаем и председателем Госсовета, великим князем Константином, об учреждении в Томске Императорского Сибирского университета и о передаче земельного участка и здания дворца наместника новому высшему учебному заведению.
– Вот Герочка мой и отмолит, если что. – Я, похоже, начинал злиться. То-то так щеки вспыхнули. – А ежели чего-то особенного от меня желаешь – хоть знак бы подал. Мне и намека хватит…
– Прощения просим, батюшка генерал! – Наморщив лоб, совершенно серьезно заявил огромный, заросший по самые глаза бородищей, самого разбойного вида мужик. – Такую хнигу нас счесть не учили.
– Пошто дохтур? Животная сдохла. Буянов говорит – обожралася. Как из степей к нашим березнякам вышла, так только то и знала, скотина безмозглая, что трубой своей ветки рвать и в пасть упихивать. Бока так раздуло, что на баржу поставь – с боков бы все одно торчало…