Магнус – молодец. Грамотно обставил все действо. Для городской знати и виднейших торговых людей соорудил помост, с левого крыла которого, кстати, Дагмара швырнула привязанную за трос бутылку с шампанским. Играл оркестр, дамы баловались слабоалкогольными наливками, новенький, украшенный флажками пароход с именем «Принцесса Фредерика» разводил пары для первого, пробного, выхода в реку. Было легко и весело. Ноги только быстро устали – пришлось даже извиниться перед дамами и усесться. А потом уже обнаружить, что оказался соседом мило улыбающейся цесаревны.
Вместе с началом Великого поста в заштатный городок прибыл каинский купец, скрытый якобинец и стяжатель Дмитрий Федорович Мясников. И на лице этого удивительного, готового сражаться за то, во что верит, хоть со всем светом сразу человека было выражение, с которым обычно приговор суда выслушивают, а не в гости ходят. Поспешил его успокоить. Да и Гилевы с Кравцовым были, после моих-то внушений, предельно радушны. Так что разговор получился… деловой. Слава Господу, обошлось без ссор, обид и хватаний за бороды. Васька – мужчина у нас здоровенный, ему такой метод решения деловых вопросов только развлечение. Ну да переживет как-нибудь.
Это конечно же не значило, что я уже мог положить разницу в карман. Предстояло еще каким-то образом доставить гору железа с Туманного Альбиона в сибирские дебри. И в какую сумму мне это обойдется, никто даже предположить не мог. Фрахт нескольких пароходов до Санкт-Петербурга – это самый простой этап пути. А вот дальше и прятались основные трудности. И даже заставить это чудо современной техники своим ходом дойти хотя бы до Нижнего не представлялось возможным. Во-первых, у англичан колея в полтора раза у́же и пришлось бы спешно переделывать мои покупки. Так-то – ничего невозможного, не более чем вопрос времени. Если бы не было «во-вторых». Но оно было. Оказалось, что Николаевская, «Санкт-Петербург – Москва» и Нижегородская, «Москва – Нижний Новгород» дороги нигде не были между собой связаны. Совершенно отдельные ветки, со своими конечными станциями. Сквозные транспортировки были невозможны.
Купить концессию, организовать там добычу руды? Готовить к летней навигации, а потом баржами по Томи вывозить в Томск? Ну бред же! Даже не учитывая того обстоятельства, что тамошние земли вообще-то инородцам принадлежат – кто их спрашивать будет? – до ближайшей железной горы от Кузнецка сто верст по сильно пересеченной местности. Эта руда по цене золота выйдет, пока ее до заводов довезешь.
Флот опять же. После уже, от любопытства, вызванного настойчивыми расспросами великого князя Константина, посмотрел я изображения наисовременнейших английских и французских броненосцев. Тогда только понял, в какой опасности находился, рисуя на листках крейсеры и дредноуты. Эзоп писал, морские инженеры отказывались браться за проектирование таких кораблей, и только его, царского брата, давление принудило их приступить к работе. А что будет, когда первый, обогнавший свое время на пятьдесят лет корабль сойдет со стапелей?
Если бы не трагические события в Париже, после Тобольска я планировал отправиться в Самарово, где к тому времени уже должны были появиться известия с севера, из Обской губы. Туда, на границу пресной и соленой вод, ушел самый лучший, самый сильный корабль томского торгового флота, новенький двухсотсильный «Святая Мария», с одним из Чайковских на борту. И если Сидорову все-таки удастся пробиться в Карское море, а потом и в Обь, здесь капитаны английских кораблей должны были увидеть грамотно размеченный фарватер, а не дикие воды неизвестной и опасной сибирской реки.