Вечером в первый день прибытия на минутку заглянул Миша. Заявил с порога, радуясь неизвестно чему, что, дескать, все проходит замечательно и великий князь с княжной просто великолепны. И убежал. Я говорил себе, что у человека масса дел, что на Карбышеве висит ответственность за целую орду малолетних посыльных – учеников Томской гимназии, и ему наверняка совсем невозможно отвлечься. Врал, конечно. Это я себя так уговаривал, чтобы не сорваться и не начать орать на единственного оставшегося в огромной усадьбе человека – верного моего Апанаса. И слава Богу, что Миша так и не пришел в любой из следующих, пустых и скучных, вечеров. Я бы брякнул что-нибудь недоброе, он бы обиделся…
Жизнь в обширнейшем крае из-за бродящего где-то вдоль Барнаульского тракта отряда польских разбойников конечно же не закончилась. Я бы даже сказал – наоборот. Дел наваливалось все больше и больше. Пришлось даже завести себе еще двух секретарей, в помощь Мише Карбышеву.
– О! – сконфуженно выдохнул я. – А ведь верно. Прошу меня простить за глупость.
МИДом тут же было предложено Китаю за то серебро, что так и не доехало до Кульджи и хранилось в Верном, организовать переправку беженцев во Внешнюю Монголию через Томскую губернию и Чуйскую степь. Однако Пекин это предложение отклонил. И Никса, припомнив жалобы на нехватку рабочих рук, предложил мне переселить на постоянное жительство всех этих людей в пределах края. «Люди обоих полов с детьми в рубищах, изнемогающих под тяжестью собственного скарба, плетутся кое-как до первого же населенного русскими места и здесь остаются под открытым небом с твердою надеждою, что мы позаботимся об их устройстве и прокормлении их, – писал Николай. – Все они, за самым незначительным исключением, требуют крова, одежды и пищи. Первый кое-как они способны устроить и сами, на приобретение же должной одежды необходимо изыскать деньги, а для продовольствия купить хлеба!»
– Так они хлебушка хочут, а в лавке одно винище хлебное, вашбродь. Тихонов-то – крохобор, за шахтные чеки не торгует. Говорит – бумажки энти в банке не имут.