Да что такого особенного он сказал, чтобы заслужить подобное? Вот именно, что ничего. А потому выслушивать этот поток негодования, да еще и несправедливого, он не собирался. Вот только, как ни непристойно вела себя девушка, обижать ее тоже не хотелось. А вот понять… Понять очень даже не мешало бы.
Петр поднялся из кресла и прошел к высокому окну, у которого стоял мольберт. Рывок, и покрывало слетело с рамы, открывая взору незаконченную работу. Император снял кафтан, оставшись в камзоле без рукавов, повязал фартук, надел нарукавники. После этого пришел черед палитры, на которую легли небольшие блямбы красок из вскрытых горшочков.
Примерно через час они вышли к повороту. Здесь река делала резкий зигзаг, огибая высокую скалу, к которой жалась дорога. Но Алексея привлекла скала напротив. Очень удобная позиция для стрельбы. Опять же крутой склон порос деревьями, и, чтобы взобраться по нему, нужно проявить недюжинные ловкость и силу.
Договорить она не успела, оказавшись в страстных объятиях молодого супруга. Вообще, Анна заметила, что ей нельзя оставаться с Петром наедине. Тот не упускал ни одной возможности заявить свои супружеские права. Нет, ее это конечно же грело, но ведь есть пределы разумного.
Очередной залп. Гранаты разорвались, выпустив облака дыма и вздыбив фонтаны черной земли. Ничего так получилось. Удачно. Два снаряда ударили точно в скопление янычар, нанеся значительный урон. Два упали с легким недолетом. Впрочем, это не помешало им проредить первые ряды. Один залп – и в наступающей стене турок едва не образовалась брешь.
В то же время русская пехота имеет гораздо лучшую выучку, а потому численное превосходство не даст туркам ничего. Даже уступая числом в две тысячи, спешившиеся резервисты вполне способны опрокинуть турок. Так что все решит то, насколько способны противостоять коннице турок драгуны кадровых полков.