Неизвестный оторвался от перекладывания бумаг и посмотрел на меня.
Хорошим человеком оказался, а ведь мог на принцип пойти, хотя по закону он мог нам выписать только штраф. А вот задерживать не имел права, так как деньги у нас были, как и желание уплатить. Вот и получалось: идти за ним, чтобы он купил ручку, мы не хотели, как и давать в аренду только что купленную, и он не мог нас заставить всё это проделать. Шах и мат. Благо французский полицейский это понял и, молодец, свел всё к шутке, искренне посмеявшись над сложившейся ситуацией. И еще один неплохой в этом плюс наличествовал — к русским он больше подходить не будет. Черт его знает, что они отчебучат. Это не мое предположение — он мне сам сказал перед прощанием.
Дед вышел из ванной в моем халате, поэтому, воспользовавшись заминкой — сестры не успели среагировать — я занял душ, пообещав, что быстро.
— Не понимаю, о чем вы, — взяв со стойки стакан, он стал его протирать чистой тряпкой, проверяя на просвет чистоту. — Тут много товарищей, выбирай любого.
На выходе я заметил, что рядом с Толиком стоят двое военных. Сперва я принял их за патруль, но отсутствие повязок на рукавах гимнастерок, старшего и положенных штык-ножей на поясе дало мне понять, что это, скорее всего, такие же отдыхающие-отпускники, как и Толик. Чуть левее в тени деревьев я заметил небольшой чемодан и такой же сидор, как и у брата, что подтвердило мой первый вывод. По приезде мы их не видели, видимо они находились в небольшом буфете, что частично находился в здании и частично на улице в виде двух столиков и пяти колченогих стульев, в данный момент пустующих.
Меня изрядно позабавили морды лица местных сотрудников, когда я вслух зачитал, что там написано. После чего свернул документы в трубочку и спокойно сунул их в карман.