«Каждый раз, когда мы разольем его по бутылкам, у нас остается в целости и сохранности кусок лета двадцать восьмого года». Ну, что скажешь?
— Ты, верно, заметил, я тоже не босиком хожу, — сказал старик.
И он напоследок оглядел город и щелкнул ему пальцами. Распахнулись двери домов, люди вышли на улицу. Лето тысяча девятьсот двадцать восьмого года началось.
— Ага, то-то! — И Джейн подмигнула Тому и Элис. — Никто не видел!
Том стоял с японскими хрусталиками в руках, пока фургон не скрылся из виду. Потом поднял их и подержал на весу, но ветра не было, и они не шевельнулись. Они никак не могли зазвенеть.
— От этой косилки на душе становится спокойнее, — заметил дедушка. — Ты только послушай!