— Нет, — ответила Джейн. — Она всегда была такая, как теперь.
— В жизни никого не слушал с таким удовольствием.
— Иди домой! — крикнула Франсина. Он не слышал.
Он подбросил вверх темные луковки, что прибыли сюда с какого-то неведомого континента: там они когда-то расплескались на молочном мраморе — игрушки детей со смуглыми руками цвета лакрицы.
Потом подошли поближе, тихонько, чуть ли не на цыпочках.
— Цикады! Тридцать девять, сорок. Не кациды! Сорок два!