Улицы городка были просто забиты разнообразной техникой и это создавало проблему, проход посередине был, машины и бронемашины были припаркованы, однако это Воронина и его экипажи не остановило. Танки, идущие впереди, шли клином, снося их с дороги или подминая под себя. Когда до штаба фон Бока осталось метров сто, здания уже было видно, один танк разулся, на одном из металлических блинов, ранее бывшим легковым 'Опелем'. Однако танкисты не покинули машины, а крутили башней и прикрывали нас пулемётным огнём, и редко бухая из пушки, когда была достойная цель. Именно наводчик этого танка, трижды выстрелив, снёс входные двери у всех трёх штабных зданий, что облегчило нам проникновение.
Буквально у самой машины, бойцы как раз занимали места в кузовах, меня догнал Смелов, рядом, с ним шёл, прихрамывая немолодой мужчина, что характерно, в шинели, на рукавах которой были нанесены знаки политработника. Это меня заинтересовало, и я остановился, ожидая их. Вряд ли неизвестный надел чужую шинель, чревато.
Одеваться я не торопился, хотя форма капитана висела на открытой крышке сундука, всё так же оставаясь в одном исподнем. В доме было тепло, печь была горячей, протопленной, так что чувствовал я себя вполне комфортно.
Про Представителя Ставки фронта Хрущёва, ни Игнатьев, ни Захаренко не знали, хотя капитан вроде как слышал, что его ещё до Нового Года отозвали в Москву, а на его место прислали другого Представителя Ставки. О дальнейшей судьбе Хрущёва он не знал.
Дальше я проделал ту же процедуру, замаскировал немца под мотоциклиста, только кляп не вставил, тот очень просил. Возмущённо что-то говорил и отворачивал голову, крепко сжимая челюсть. Столько тонкий намёк я понял правильно и намекнул со своей стороны, показав кулак. Мол, если будет орать, понюхает вблизи. Тот только скривился, варвар мол. Таки да.