— Давайте, как раз вовремя, — принял я солдатский котелок и, достав из-за сапога свою ложку, принялся за обед, вприкуску со свежим душистым хлебом. Как оказалось, немецкая кухня имела функции пекарни, что мне нравилось. На всех выпечки не хватало, но хотя бы одна рота получила свежего хлеба. Остальные довольствовались сухарями и галетами.
Так вот не выдержавший к десяти часам этой непонятности капитан спустился в боевой отсек танка и, толкнув переводчика, что подрёмывал на сиденье стрелка с наушниками на голове, задал волнующий его вопрос. Тот совершенно спокойно ответил на него, шокировав Шереметьев беспредельной наглостью Фролова.
Ответил Смелов, ему это по должности полагалось делать.
— … парень снова оживёт, но больше не сможет иметь такую полезную привычку и станет обычным человеком.
— Так, Смелов, говорите, что там предали, — приказал начальник особого отдела корпуса.
Причина такого его эмоционального состояния была в следующем. Отошедшая от сына Ирина Васильевна вдруг бросилась на меня, решив своей массой сбить с ног, а там и сынок подоспеет. Почти сразу я ушёл в сторону, спуская курок 'нагана'.