— Да. По инструкции мы должны деактивировать комплекс, что разрушит его, но можно уничтожить комплекс другим путём, запустив его на полную мощность. Тогда он разрушиться, но…
— Кстати да, Григорьев уж больно холодное оружие уважает. Как ребёнок радовался, когда на одном из складов нашёл штык к своей винтовке. Да и у него их много, три ножа на себе носит, постоянно то одним то другим играет, в руках крутит. Он всё говорил что привыкает. Бросает часто, очень хорошо бросает, точно.
Этой ночью мы тоже двигались до самого утра, всего дважды останавливаясь передохнуть и размяться, да и то по полчаса. В этот ещё не рассеявшийся сумрак рассвета, встретил нас в густом ельнике, по которому мы двигались пешком, генерал шёл метрах в трёх от меня справа, а я вёл лошадей на поводу, старательно уходя в стороны от низких и колючих ветвей ёлок. Или просто, отодвигая их рукой.
— Разве такое бывает? — удивился капитан.
Пока уцелевший мотострелок перевязывал их обоих, я выглянул на улицу. Увиденное заставило меня поморщится. Разутый танк горел, ещё один полыхал на соседней улице, а в ста метрах я видел знакомый корпус 'четвёрки' Воронина, что крутился с заклиненной башней, пулемётным огнем, пытаясь не допустить до корпуса подкрадывающихся немецких пехотинцев с минами в руках. Его прикрывал пулемёт со второго этажа из соседнего здания, которое должны были брать бойцы под командованием Омельченко. В третьем здании всё ещё шёл бой, с третьего этажа вырывались огни пламени.
— Тогда сходится, и появление этого Фролова и схожесть действий, что в сорок первом, что на днях. Похоже, это действительно один человек, но вот в чём дело герр майор, некоторые агенты опознали Фролова как Григорьева. По их словам под разными фамилиями скрывал один и тот же человек.