— Я ничего не могу отрицать, товарищ Сталин, но всё на это намекает. Пустое место в ряду, со следами крови, и задушенный часовой, что ходил неподалёку. Пропала винтовка и ремень с амуницией. Наши войска наступают на этом направлении, если он жив, думаю, он выйдет на нас.
— А почему Фролов. Мне сказали что будет?..
— Целые, пули их не задели. Я у местных поспрашивал. Оказывается пленных кормили с наших кухонь, а немцы питались со своей.
Пока Борисов поливал меня из помятого ведра, а я умывался, всё было сделано. Проснувшиеся бойцы занимались перегрузкой, распределяя коробки мешки с продовольствием, а шестерых пленных отвели в отдельный отнорок оврага, чтобы нам никто не помешал. Закатывая рукава мундира фельдфебеля, что был на мне, я направился к пленным.
Пока его не было, только снайперы один раз грубо нарушили приказ, сообщив кодовыми словами, что засекли, как наши противотанкисты занимают позиции, подкатывая на руках пушки на прямую наводку. Правда из этих пукалок по-другому стрелять и невозможно.
— Есть!.. — отрапортовали бойцы и через минуту скрылись на узкой лесной дороге. Буквально сразу за ними колонна направилась обратно на дорогу, а недовольный Омельченко нахохлившийся сидел в кабине бронетранспортёра.