— Гурьев, приберитесь тут, — приказал я и, повернувшись к подошедшему Малкину велел. — Колонна уходит через двадцать пять минут, сразу после завтрака. Обеспечьте пищей бойцов и командиров. Если что я у штабного бронетранспортёра.
— Информация есть по обстановке. Взяли помощника интенданта живым, это он предложил сократить путь по этой дороге… В общем, пехотный корпус немцев уже заканчивает развёртывание. Передовые части моторизованного корпуса двигаются от железнодорожных станций к партизанскому краю. Не сегодня завтра колечко сожмётся, — рассеяно пояснил я. Отправил Гурьева проследить за комплектацией колонны. Как раз подошли наши грузовики и часть продовольствия начали грузить на них. А тот грузовик таки сгорел с половиной груза.
Чуть позже был подъём и суета просыпающегося лагеря, потом торопливый сбор после плотного ужина, гвардейцы действительно покормили их хорошо и погрузка в грузовики. Что запомнилось Шереметьеву, так это то, что к нему подошёл капитан Малкин и, стараясь перекричать рёв авиационного мотора, предал три туго набитых вещмешка, сказав, что это подарок от командира.
— Товарищ командир? — напомнил о себе боец, что лежал рядом и держал над клеммами автомобильного аккумулятора провода.
— Разговорим, товарищ старший лейтенант, — уверенно кивнул боец-переводчик. — И не таких раскалывали за последние дни.
— Ксения?! — стоявший рядом Борисов неверяще смотрел на невысокую девушку в простеньком платье. — Товарищ капитан, это Ксения, радистка из моего отряда в котором я служил до этого. Отряд понёс потери при последней высадке и был расформирован. Несколько человек пропало без вести. Ксения была нашим радистом.