— Какие у вас были планы до нашего появления, и какие сейчас?
Ощупав себя, я стал сдирать остатки формы. Галифе были ещё ничего, одна дыра на колене, а вот от френча и нижней рубахи остались одни только воспоминания. Содрав левый ободранный рукав, я отбросил его в сторону, поёживаясь от ночного холода и сырости. Обнажённое тело тут же стал остужать холодный ветерок. После этого плюхнувшись на зад, я занялся галифе и сапогами. Да на ногах у меня были мои старые добротные сапоги. Правда их тронула сырость и тление, но хоть что-то. За неимением лучшего как говорится.
Наша техника въехала на улицу и встала посередине площади. До административных зданий, из комендатуры как раз вышел фельдфебель и с интересом на нас посмотрел, было метров шестьдесят, и где-то сорок до противоположных домов. Вот у одного из этих домов из красного кирпича, между подворотней и длинным стендом для объявлений и стоял Адель.
— А немцы? — отдав необходимые распоряжения, спросил Лютый.
— По воле случая радиостанции на транспортниках и истребителях были настроены на одну волну и те поняли, что бьют своих, поэтому испугавшись последствий, прервали атаку и вернулись на свою территорию, после чего доложили всё своему командиру полка. В данный момент проводиться опрос начальника разведки фронта и его людей. Сам генерал сообщил, что не в курсе об этом приказе и он его не отправлял, так как не имел на это право. Все приказы идут через штаб фронта, а не напрямую. Этот полк ему не подчинён.
Так как оба захвата произошли тихо, я приказал оставить посты на месте, только дополнительно усилил их пулемётами.