Аой дневала и ночевала на работе, «убиваясь» безумным количеством кофе и обложившись медсправочниками — ответственность, которую нельзя было переложить на врачей-специалистов выпивала из нее все силы. Если сначала она еще что-то пыталась мне доказать, апеллируя к здравому смыслу и утверждая, что мое желание соблюсти минимальный круг знающих о «специальном пациенте» просто убьет пожилого родственника, то теперь она просто пыталась понять, какая из запланированных процедур может быть жизненно необходима, а какая — убьет Генноске нафиг: ни один специалист не взялся бы «вести» такого больного. Но — как говориться, «не смотря на усилия врачей», пациент постепенно приходил в норму… какую-то свою, особую норму. «Качели» из выброшенных в кровь гормонов постепенно затухали, тромбоза или наоборот, потери крови через стенки капилляров, которые в основном и предрекались врачом в качестве причины вероятной смерти, так не произошло. Сам «Отшельник из Ноихары» в основном спал сном, похожим на тяжелый обморок, вопросов во время редких минут бодрствования не задавал и отвечал односложно, явно не горя желанием общаться в таком состоянии… со мной. А вот Химари, которая «на крайний случай» дежурила в госпитале ночами, все-таки «удостоилась аудиенции»: к пятнице Генноске явно стало лучше настолько, что бы слегка шевелить кистями рук и почти нормально, хоть и тихо, говорить — и накопивший силы бывший глава клана… пятнадцать минут успокаивал плачущую у него на груди бакэнеко! Что характерно, он не стал обещать кошке что «обязательно поправится» или говорить какую-нибудь подобную успокаивающую не-совсем-правду — однако умудрился успокоить аякаси мастерски построенными фразами. И даже расспрашивать ее не стал о текущем положении дел в клане, ограничившись вопросом «всем ли ты довольна в своей жизни сейчас?»
— Ринко-сама, нет, ты слышал? — Шепотом, выбрав момент, наклонилась к супругу Цукиро. — Как прям аристократка какая!
Причем в первый раз я, уйдя в свои мысли, довольно внятно пробурчал это себе под нос — по-русски, разумеется (на японском нет рифмы). Однако, Агеха услышала — и вполне себе разобрала, если судить по истеричному хохоту и натуральному катанию по дивану, на котором она сидела. Могу ее понять — у меня у самого после разговора с дедом было огромное желание закатить хор-рошую такую истерику, можно даже с битьем посуды: по некоторым популярным литературным источникам, это хорошо помогает… Другим женам хиноема, правда, пересказать «хохму» отказалась, сославшись на «непереводимую игру слов»… гм. Ладно. Дедушку я, конечно, не бил, а… тьфу, блин! Опять!
— Погодите, Амакава-доно, сейчас они доспорят и опять вернутся к конструктивному диалогу… у них такая фишка в передаче — что бы публика не скучала и зрители. Сейчас эти двое успокоятся и дадут слово «писхологу», и тот опять начнет…
— Понять, простить и отпустить? — Еще более весело продолжил за меня самый великий дух этого мира. — Уж поверь — я не сержусь. Ни на твоих предков, ни уж тем более на тебя самого. Ничего лично у меня к тебе вообще нет, Юто-кун! Я вообще мог бы сказать, что позвал тебя «договорится», но, уж прости — буду честным: тебе нечего предложить мне в качестве компромиса, понимаешь? Если ты думаешь, что мне доставляет удовольствие быть «бичом архимагов», как меня обозвал один… хм, такой же как ты гость — то это не так. Я вообще, если можно сказать — за мир во всем мире. Жить самому — и дать жить другим. Ведь если бы я захотел, что бы меня помнили и боялись — я бы не смог добиться этого? Еще как смог бы. Но — мне это не нужно. Я устранил проблемы в своем доме и «держу» статус-кво уже тысячелетия… собственно, вы, люди, с моими «меньшими братьями и сестрами» у себя наверху так же поступили. Собственно, люди мне строго параллельны — мы не пересекаемся ни в интересах, ни в «экологической нише». Но… остаются еще маги. Потомки аякаси и людей. Не просто копирующие удачное решение эволюции — являясь людьми, вы очень деятельны, сочетание некоторой наследственности с магическим источником дает порой такие результаты, что даже мне — мне! — страшно… и с завидным постоянством лезете сюда! И ладно бы просто лезете — каждый третий-четвертый раз умудряетесь придумать что-то потенциально-опасное… и не стесняетесь применить! Ты ведь в курсе про своих родителей, Юто-кун? Так что прости, юный Амакава, но мне нужно понять — опасен ты… и твои начинания, твое окружение для меня — или нет? Только от тебя сейчас зависит, пошлю я еще кого-нибудь в твой город вместо погибших разведчиков, или нет.