Не скажу, что отношения мои и деда испортились, после того, как я озвучил ему свое… гхм, «семейное положение»: выбранный и выверенный Канаме способ подачи информации, когда история о прошедших пяти годах «автономного плавания» рассказывается по кусочкам и от обыденно звучащих моментов до того, что человек со стороны просто отказался бы принимать на веру, по большей части сработал. Так что новость «у меня, кстати, есть полуторо годовалый сын, наверное, ему пора проводить имплантацию» Генноске пришлось молча проглотить. Ну а что — тринадцать лет (я не стал ему рассказывать полную историю наших с Агехой… приключений, разумеется). В старые времена в таком возрасте могли и жену подыскать для наследника… первую. Да уж, «старые времена» те еще были — и не только в Японии… А вот дальше начались сложности. Если к Химари Ген относился как ребенку (или как к дорогой и ценной игрушке), а Сидзука успешно притворялась классической «ямато надесико», своей полезностью и уникальным талантом буквально заставив деда поставить себя «вне категорий», то кровососущая модница повела себя как обычный человек… видно, этого мой родственник простить уже ей не смог. Вся моя аргументация об отборе вменяемых личностей из популяции, о давлении социальной среды и формировании у аякаси рефлексов поведения так же, как у людей, попавших в условно-знакомое, но чужеродное общество, о причинах того или иного поведения разбивались о железобетонную уверенность старого экзорциста: они не люди. И даже если более-менее успешно «играют» людей — все равно это лишь наносная, тонкая пленка, под которой лежат базовые инстинкты уничтожения, доминирования и получения личной силы. Dixi. Эксперимент длинной в три года с положительными итогами вызвал у Генноске лишь кривую усмешку: при длительности жизни в сотни лет такая выборка — не показатель.