— …понятно. — Предок поднял на меня взгляд, но, похоже, видел он сейчас не внука, а «кого-то» другого. — Может быть, так было правильно… честнее. Я ждал, что ты будешь ненавидеть меня. Сын, твой отец, оказался… более великодушным, чем я мог бы рассчитывать… Я считал его пустым балаболом, легкомысленным мечтателем, предателем и трусом, зарывшим свой великий талант в землю… Он был… сильнее и талантливее меня, и погубил все, погнавшись за своей «дурацкой», как я тогда думал, «теорией»… теперь, я вижу, я был не прав. Мы даже тогда толком не поговорили — он торопился вернуться к твоей матери и тебе… Я заставил его поступить так, как считал верным — а, оказалось, сам отправил его на смерть… какая ирония! Что ж. Я не буду ничего приукрашивать или пытаться скрыть — возможно, ты сам меня осудишь. Что ж, лучше твое презрение, чем незнание. Во имя памяти моего сына — я расскажу тебе все, как есть. Слушай.