Наклоняюсь вниз и, вытащив кинжал, срубаю толстую ветку с растущего рядом куста. Трогаю коня и направляю его прямо на стоящих передо мною всадников.
Дрогнули деревья чуть в стороне: отрезая лесным удальцам путь к реке, разбрасывая рыхлую землю копытами здоровенных коней, на поле появилась новая колонна всадников. Одинаковые черные рясы, тяжелые, в половину роста человека, щиты, массивные, окованные металлом палицы. Кони чернорясников были облачены в доспехи, их голову и грудь защищала кольчужная сетка, а бока прикрывались тяжелыми плотными попонами, совершенно непроницаемыми для стрел из луков. Да и арбалетный болт пробивал такую попону только при выстреле под прямым углом. В отличие от наемников, своего флага не поднявших, появившийся вторым отряд явно демонстрировал символ своего подразделения. Простое треугольное полотнище с большим белым крестом.
Тот как раз заканчивал застегивать ремешок, скрепляющий толстую книгу в потемневшем кожаном переплете. Услышав обращенный к нему вопрос, прекратил свое занятие и повернулся к Коту.
— Надо сказать командиру! — говорит мне Ален.
Вскидывая автомат к плечу, приподнимаюсь.
Да лет десять — это уж совершенно точно. Сразу после гибели руководства ордена и его основных сил (на этом самом месте, между прочим…) церковь предприняла самые активные поиски. Стало быть, знали, кого искать. И знали, что поиски напрасными не станут. Так оно и оказалось.