Виктор шел по стоянке, стряхивая с сапогов налипающую квашню и матеря погоду. Дождь с утра размочил землю, и любое перемещение превращалось в едва ли не заплыв по грязи. Настроение было паскуднейшим, а необходимость идти куда-то в непогоду из-за сущей ерунды его отнюдь не улучшала. На стоянке было безлюдно – все, кто мог, давно попрятались в теплых палатках, и он грустно заозирался, пытаясь высмотреть фигуру инженера полка. Увы, безрезультатно. Вдалеке уныло маячил часовой, а вокруг были лишь вновь отстроенные капониры. Старые, сделанные из снега, приказали жить еще в самом начале весны, и весь полк в аварийном порядке буквально слепил из грязи новые. Тогда же перебрались из затопленных землянок в палатки. На всякий случай он пошел проверить свой самолет. Его «двадцатьчетверка» выглядела уныло. Побелка с истребителя почти смылась, исчезая подобно снегу с полей, и теперь камуфляж представлял собой причудливо-уродливый гибрид. Обнаружив сидящую под крылом на брезенте парочку, подошел. Услышав шаги, парочка отпрянула друг от друга, и он узнал Олю и Соломина. Увидев его, Оля вспыхнула и отвернулась, в руках у нее мелькнул букетик подснежников. Соломин скривился и скорчил зверскую физиономию, давая понять, что Саблин тут явно лишний.