– Драпаем, командир, драпаем. – Перегрузка вдавила в сиденье со страшной силой, истребитель вышел из пикирования и теперь, подобно молнии, мчался вперед.
– Ну, давай, вякни еще что-нибудь… – Виктор почувствовал, как пальцы легли на рукоять ножа. – Шишкин умирал недолго, я тебя так же… – Левая нога его за что-то запнулась, он дернулся, освобождаясь, и Прутков вдруг отпрыгнул к двери. С майора мигом слетела вся спесь, он побледнел, и неожиданно на месте грозного начальника штаба Виктор увидел небольшого, смертельно перепуганного человечка.
– Хорошо. – Шубин говорил спокойно, и словно лениво. – Оставь одну пару с «Илами», остальные вверх.
Прикрывать бомбардировщики Виктор не любил. Тяжкое это дело – прикрытие. Летишь, выписываешь восьмерки над подопечными, что тащатся на черепашьей скорости и все норовят потеряться на фоне земли. При этом они очень любят растянуть строй, часто теряют ведомых, а потом во всех бедах и потерях винят истребителей. Хотя, пожалуй, прикрывать штурмовики он не любил больше. Там вдобавок ко всем вышеперечисленным проблемам есть еще и огонь с земли. По бомбардировщикам тоже стреляют зенитки, но по штурмовикам стреляет вообще все, что может стрелять. И зачастую не особенно разбирая, в кого оно лупит. Так ведь и сбить ненароком могут – истребителю много не надо, иногда достаточно одной пули, чтобы вывести его из строя. Впрочем, пилоты этих «Су-2» были исключением. Виктор уже четырежды летал на прикрытие летчиков этого полка, и впечатления оставались самые положительные. Дрались они храбро, своих не бросали, и это немного подслащивало пилюлю от неприятного задания.
– Я ходил, пока ты спал, не дают. Мол, колхозное добро…
Вокруг была уже знакомая, холодная темень его арестантской обители. Сердце все еще гулко стучало, и он сел на своем топчане. Руки и ноги уже закоченели, и Виктор принялся неторопливо разминаться, согреваясь.