Лешка никаких анекдотов слушать не хотел. Лешка хотел, чтобы его друг убрался отсюда как можно скорее.
Оставшись в одиночестве, Виктор завалился спать. Проснулся он под вечер от грохота бомбежки. Самочувствие было неважным. Все тело, куда ни ткни, представляло собой источник боли – сказывались последствия вынужденной посадки. Боль была еще слабенькая, только начинала зарождаться, намекая, но почему-то Саблин был уверен, что завтра будет гораздо хуже. Вдобавок в голове шумело, и рана воспалилась, пульсируя болью в такт движениям. Напившись воды и чувствуя, как по телу снова растекается отупляющая волна опьянения, Виктор вышел из блиндажа.
Сверху на его машину уже пикировала пара «мессеров», пришлось боевым разворотом уворачиваться из-под их атаки. Истребитель Пищалина отстал, и Виктор увидел, как в хвост его ведомому заходит другая пара фашистских самолетов. Помочь ему Виктор сейчас не мог ничем. Благо прямо впереди, над головой, оказалась стена облаков.
– Если бы фронт был так близко, нас бы тут уже не было.
– Да где? Где сел, там и оставил. Только я его того… сжег сегодня ночью.
– Хрен его знает, – Виктор задумчиво сдвинул шлемофон, – война впереди еще долгая, так почему бы и нет?