– Кот, набирайте высоту! – больше всего Виктор сейчас жалел, что больше ни у кого в звене не было передатчика. Одна пара «мессеров» зашла сзади, другая готовилась атаковать сверху. Ситуацию нужно было срочно исправлять.
…Данильчук, техник из первой эскадрильи, лихо наяривал на своей гармони. Пальцы его быстро перебирали по клавишам, меха раздувались, и затейливая мелодия заполняла темный просторный сарай. От неровного света коптилок на стены ложились причудливые тени танцующих людей, столбом стояла пыль, звенел смех. Полк плясал.
Он долго размышлял, как так получилось, что его сбили, и решил, что его, скорее всего, срубил «мессер»-охотник. Не нужно было любоваться на летящие на фоне облаков «пешки», целее был бы. Это объясняло и пулевое ранение в левую ногу, и жменю осколков в левом боку, и горящие баки левого же крыла. Он разговаривал с врачом, и, судя по каналу раны, пуля попала в него чуть сбоку, сзади снизу, и стреляли не с земли. Значит, получается, что «мессер» вынырнул из облаков, пристроился слева ниже и дал очередь. Ведомый помешать не смог или не сумел, ведущий группы, скорее всего, тоже не увидел или не успел предупредить. А может, и радио засбоило. В итоге получилось именно то, что получилось, а он, скорее всего, уже инвалид, и впереди хорошего мало. Виктор вспомнил, как в кабину рвалось пламя и как он пытался выпрыгнуть, и задрожал. Стало страшно, очень страшно, и сильно хотелось жить…
– Черт. Совсем мало в полку машин осталось, – комполка о чем-то задумался и замолчал.
Завертелась громадная карусель. Самолеты ревели и даже визжали моторами, стараясь зайти друг другу в хвост, воздух пропарывали пулеметные и пушечные трассы. Четверка, что заходила на Виктора, снова отвернула, не желая идти в лобовую атаку. Враги ушли вверх и, рассыпавшись на пары, стали расходиться, обхватывая их с двух сторон. Внизу восьмерка врагов тоже рассыпалась, четверо схлестнулись с нашими истребителями, четверо же, тоже разбившись на пары, лезли вверх. Причем одна из пар набирала высоту в сторону Виктора.
Собственно вещей для продажи у него было тоже небогато: часы, фляга и реглан. Синие бриджи уже вписали в книжицу вещевого довольствия, да и продать их не поднималась рука. Идею продажи реглана он отмел сразу. Вряд ли за него удалось бы получить нормальные деньги, а вещь эта на фронте, несомненно, нужная. Часы нужны, впрочем, как и фляга. Часы вообще вещь необходимая и статусная, командир без часов смотрелся как-то несолидно. Фляга давно стала предметом его гордости и черной зависти остальных летчиков. Он думал и так и этак, но так и не смог прийти ни к какому решению, жалко было все.