– Кому сейчас легко? – огрызнулся солдат. – Я вижу, авиация наша нынче тоже не летает, а больше в пыли бредет. Вот и лошадка моя – фуража нет, трава выгорела, а сена не наклянчишься.
– Витька, смотри сюда. Впереди ниже, чуть левее, четверка ходит. По-моему, это «мессеры». Сейчас попробуем от солнца зайти.
– А чего это, тута, тринадцать звезд? Всех в кучу смешал?
– «Мессеры», – сказал комэск. Раскатистость в его голосе куда-то пропала.
– Летчик мой на вынужденную сел, вот так же, как я сейчас. А этот гондон, – он мотнул головой в сторону затихшего немца, – его из пулеметов добивал. Да какого хера, – заорал он, – какого хера жалеть их? Они нас жалеют? Я звеном против шестнадцати дрался сегодня, и все… нету у меня больше звена. Пацанам по девятнадцать лет было… Сдох, сука, и правильно… всех… всех их кончать…
– Так чего наш герой не пляшет? – сделав первую затяжку, спросила Майя. – Хорошо-то как, а то махра уже в печенках сидит.