В бараке разгорелся обычный шутливый спор, в котором принимали участие летчики уже всех трех эскадрилий.
– Минут через двадцать. Давай-ка еще раз помозгуем по взаимодействию.
Пришел с КП Лукьянов. Он был задумчив, густые брови его сомкнулись, обозначив на переносице вторую глубокую складку.
И снова под крылом мелькала земля, серебряной змеей поблескивал Северский Донец. Внизу виднелись зигзаги траншей, беззвучно вздымались черные фонтаны разрывов: наша пехота вела бой, а шестерка летчиков второй эскадрильи прикрывала их с неба. Лидировал Хашимов, с ним, в тройке, летели старший сержант Кузьмичев и Гармаш. Комэск взял в вылет всех имеющий боевой опыт летчиков эскадрильи. В его тройке таким был Кузьмичев, успевший поучаствовать в боях под Москвой. Из четырех имеющих боевой опыт летчиков эскадрильи в небе сейчас были все четверо. В принципе оно и правильно, видимо, комэск решил вводить в бои молодых летчиков постепенно, оставляя им больше шансов выжить.
Все тренировки оказались моментально заброшены, и летчики, надевая парашюты, кинулись к своим истребителям.
– Товарищ старший политрук, – отрапортовал красноармеец, – доставил летчика. Вышел в расположение роты. Лейтенант Меняйленко сказал к комбату отвести. – Тот кивнул, красноармеец вышел из хаты, а политрук продолжил равнодушно рассматривать Виктора.