– А вот что. Я все же прогуляюсь по Луне к спускаемому аппарату, который мы сбросили перед вынужденной посадкой. Там установлены картриджи-поглотители. Мы ведь ими почти и не пользовались. Я сниму их и вернусь, мы подсоединим поглотители и снизим уровень углекислого газа в кабине. А сброс атмосферы выполним во время моего выхода на лунную поверхность – как временную меру.
Управляемые ракеты-«осьминожки» шли на тепло реактивных двигателей, которые в ледяном пространстве космоса выделялись особенно четко. Система корректирующих ракетных двигателей позволяла «осьминожкам» выполнять самые головоломные маневры. На оптимальном расстоянии инфракрасный датчик цели подрывал заряды на шести выдвижных штангах.
А в стенгазете Центра подготовки космонавтов в Подмосковье появилась выразительная карикатура: Гагарин, Королев, Лозино-Лозинский в образе русских мужиков с гармошками, водкой и ручным медведем запустили лаптем с крыльями и реактивным двигателем прямо в Луну! Вот такая у нас «лапотная» Россия, которая строит уникальные ракеты и космические корабли!
– Так, сейчас нам нужно прежде всего осмотреться и подсчитать запасы в лунном спускаемом модуле, – распорядился командир «Аполлона-13». – А потом выйдем на связь с Землей.
Еще одна проблема произошла на протяжении второй минуты и восемнадцати секунд после старта. Давление в герметичном объеме космического корабля резко снизилось: с тридцати восьми до семи килопаскалей. Но отважному шимпанзе Хэму повезло – он был в скафандре. За счет большей скорости на разгонном участке траектории корабль «Меркурий-Рэдстоун-2» забросило на гораздо более высокую, нежели расчетная, орбиту. Чтобы сойти с нее, затормаживая трением об атмосферу, американскому космическому кораблю понадобилось чуть более полувитка вокруг Земли. В итоге расчетная траектория снижения была уже не над Атлантикой, а над Советским Союзом.
– Кедр докладывает: полет нормальный, все системы работают нор… – Юрий осекся, его прервал тревожный визг сирены и вспыхнувшее красное аварийное табло.