— Святой Мика! — вскричал воспламененный отец Гаук. — Чьи это стихи?
— Нет, — сказал он хрипло. — Всего одна книга. Моя книга.
Они вышли на заброшенную дорогу даже раньше, чем думали. Солнце стояло высоко, было жарко. За шиворотом кололись хвойные иголки. Дорога была бетонная, из двух рядов серо-рыжих растрескавшихся плит. В стыках между плитами росла густая сухая трава. На обочинах было полно пыльного репейника. Над дорогой с гудением пролетали бронзовки, и одна нахально стукнула Антона прямо в лоб. Было тихо и томно.
— Ребята, здесь прошла машина! Уже после грозы! Вон трава примята! И вот…
Румата стянул перчатку и с размаху треснул ею жеребца между ушами.
— Счастливо, Пашка, — сказал он. — Не огорчайся, просто мы все устали и раздражены.