Надо принять ванну и успокоиться, перестать вести себя, как нервная шестнадцатилетняя барышня.
Братья вернулись быстро, уже без верхней одежды, и у обоих очень по-домашнему верхние пуговицы на рубашках были расстегнуты. Оллер распустил хвост, и у меня пальцы зачесались дотронуться до мягких прядей. Поспешно отвела взгляд и мысленно отвесила себе еще один подзатыльник. Эрин, ведем себя прилично! Мы в гостях, в конце концов! А еще захотелось сбросить туфельки и забраться в уютное кресло с ногами, но… я пока не стала этого делать. Вообще, вдруг напал тяжелый приступ стеснительности, я не знала, куда девать руки, и нервно мяла кружевную манжету, стараясь не смотреть на братьев. А вот их взгляды чувствовала очень хорошо. От них по всему телу стадами бешеных лосей носились щекочущие искорки, отчего постоянно хотелось передергивать плечами и ежиться. Положение спасла служанка, принесшая наконец ужин. О, ура, повод отвлечься и прийти в себя! Божественные ароматы отодвинули проблему моего дерганого состояния на задний план, и я с воодушевлением уставилась на накрытые крышками тарелки.
– Стесняешься? Что-то утром я не заметил в тебе особой стеснительности, – обронил он.
Пришлось прервать поцелуй, дав ей возможность ответить на этот, несомненно, важный вопрос. Эрин изогнулась, повернула голову, с мечтательной улыбкой глянув на Йена.
Нет, конечно, он молодец, что, блин, на девятой попытке принял мужественное решение не подчиняться взбалмошной тетке, которая сама же и навесила на него с братом проклятие, но вот… Черт, а меня кто-нибудь спросил, хочу ли я, чтобы моя жизнь вот так решалась?!
– Кто тебе сказал эту ерунду? – быстро спросил ЛасГаллен.