Ему надели вторую туфлю. Он встал и сейчас же охнул, скривившись, и схватился за колено.
…Отшвырнув Уно, он полез вверх по лестнице, распахнул дверь и ввалился к ней, как хозяин, и при свете ночника увидел белое лицо, огромные глаза, полные ужаса и отвращения, и в этих глазах — самого себя, шатающегося, с отвисшей слюнявой губой, с ободранными кулаками, в одежде, заляпанной дрянью, наглого и подлого хама голубых кровей, и этот взгляд швырнул его назад, на лестницу, вниз, в прихожую, за дверь, на темную улицу и дальше, дальше, дальше, как можно дальше…
— Не покидайте нас надолго, очаровательница! — проблеял один из старичков.
— Это еще кто на нашу голову? — сказал штурмовик с заплывшим глазом.
— Глотайте, глотайте, — с улыбкой сказал Румата.
— А почему бы и нет? — возразил Румата, с любопытством глядя на барона. — По-моему, очень приятные девочки.