Я стоял, не зная, что предпринять, ведь, не будешь же орать на всю эту красоту: - Эй, Неназываемый, появись.
- Сыночки мои... деточки... - Старик-привидение плакал и пытался обнять фрименов своими призрачными руками, только руки протекали сквозь белые кости. - Мой народ, дети мои, внуки.
- Да ты смерти моей хочешь, три медяка.
- ха, стояли, как же, если б стояли, то ты б тут не стоял, а мы поминали б уже тебя.
Я обозлился: - Блин, вы как менты, пока не убьют, обращаться не стоит. У меня чуйка уже даже не кричит, а аж вопит, что там не чисто.
Неееняяя, певуче протянула Макария. Мужчину аж передернуло: нет уж.