Десять тысяч горгулий! Дужка замка помедлила и отвалилась, как отваливается пуговица от добротного на вид, но ветхого камзола. Массивное тело замка грохнуло на каменный пол, и попади оно на ногу Юте — принцесса охромела бы до конца дней своих.
В глубине парка застучал дятел — Юта прислушалась и рассеянно улыбнулась. Интересно, как бы дятел ухитрялся долбить кору, обладай он маленьким носиком Вертраны!
Остин, высокий, поджарый, весь как-то заматеревший за последние месяцы, опустился перед креслом на одно колено. Король протянул дрожащую руку и возложил на плечи сына ленту сухой змеиной кожи — символ правосудия. Таким образом он как бы благославлял его вести сегодняшнее судебное заседание.
Поддавшись приступу раздражения, Юта выбросила пяльца и выставила старушку-вышивальщицу со всем ворохом рекомендуемых образцов. Взамен вытребовала себе бумагу и письменный прибор.
— Слава! Слава! — кричали люди, гроздьями свисающие из окон, с крыш и фонарных столбов. — Слава! Совет да любовь!
Однажды Арман спустился в подземелье, в клинописный зал, и не велел Юте беспокоить его.