Спустя несколько дней он принес кого-то в когтях. Юта, дежурившая на башне, перепугалась до смерти — ей показалось, что дракон тащит еще одну похищенную принцессу. Но, присмотревшись, она заметила, что новая жертва крылатого ящера покрыта белой шерстью и четыре ноги ее, снабженные маленькими черными копытцами, беспомощно дергаются в воздухе.
«Длинноносая сучка ловко окрутила бедолагу-принца.»
Юта подалась вперед, жадно всматриваясь в обычную, будничную, но такую далекую и недостижимую для нее жизнь. Картины сменялись бессвязно и путано — некоторые из них, откровенно интимные, заставляли принцессу краснеть и отворачиваться. Звуки доносились то ясно, то приглушенно, то вообще невнятно, и Юта уже несколько ошалела от мельтешения красок и разноголосицы, когда вдруг стало тихо, и в раме появился изысканный интерьер, сразу же оказавшийся комнатой во дворце короля Акмалии.
— И что же мы будем делать? — поинтересовался Арман с фальшивым добродушием. — Как поступают обычно с пленниками, которые совершают побег? Кажется, их бросают в колодец к змеям?
Был он высок и широкоплеч; пряди светлых волос, мокрые от пота, прилипли ко лбу и завитками легли на виски. И сейчас он был красив — особой мужественной красотой.
— Ну, ты, — послышался из-под шлема неожиданно высокий, почти детский голос, — мерзкое чудовище… Хочешь отведать каленого булата?