Детина смотрел на меня, выпячивая челюсть. Я откинул простыню и встал.
Окунь в ванне зашевелился и перевернулся брюхом вниз. Дубль убрал руку из дивана. Окунь апатично пошевелил плавниками, зевнул, завалился на бок и снова перевернулся на спину.
Из задних рядов крикнули: «Сашка, ты куда? Опомнись!» Глаза Седлового засверкали.
— Вот об этом я сейчас и думаю, — сказал Эдик.
— Вот Саша у нас слабоват, — извиняющимся тоном сказал Эдик.
Мы вместе прошли в приёмную. По дороге магистры затеяли невнятный спор о какой-то циклотации, и мне пришлось их прервать, чтобы они трансгрессировали меня на полигон. Я им уже надоел, и, спеша от меня отделаться, они провели трансгрессию с такой энергией, что я не успел одеться и влетел в толпу зрителей спиной вперёд.