Лазаревич шел домой. Просто домой, причин торопиться у него не было – Юля недавно звонила от соседа на фабрику Фрезе и сказала, что дома все в порядке, – однако шел он быстро. Руслан всегда невольно убыстрял шаг, когда крепко задумывался над чем-нибудь.
Руслан резко остановился и повернулся к круглой афишной тумбе. Закрутил в пальцах тросточку и ткнул набалдашником в висящую афишу.
– Сколько у крестьянина земельки? Десятин пять-шесть, хорошо – восемь-десять. Из них под пастбище – десятины две, самое малое, отдай. Сколько остается? Ну пусть восемь десятин. Засадил ее мужичок рожью. Собрал с каждой десятины сорок пудов, хе-хе. На хуторах-то поболе собирают, ну так там и люди работают… Собрал, значит, сорок пудов с десятины. Сколько это всего получится, доченька?
– Ну не то чтобы заинтересована, однако если бы у нас с Петром Александровичем было больше времени, мы наверняка смогли бы разработать конструкцию и продавить проект. Но – увы, придется довольствоваться легковыми…
Фрезе устроил Руслану настоящий допрос с выпытыванием самых мелких подробностей, о которых Руслан не то что не знал, даже не подозревал. Ну откуда ему, среднестатистическому человеку, знать, что такое рекуперативная система торможения, или что выпускает французская фирма «Дион-Бутон», даже если она просуществовала до двадцать первого века. Что характерно, Фрезе нисколько не интересовали компьютеры или политический строй. Фанатик от автомобилизма, он интересовался только и исключительно машинами, не вдаваясь в «несущественные подробности» вроде промелькнувших в разговоре Советского Союза или Российской Федерации.
Он смахнул слезинку – от ветра, исключительно от ветра, – повернулся, вспоминая, как он здесь оказался…