Гуманоид чуть вздрогнул. Между бровями его обозначилась морщинка.
— Да, — с готовностью откликнулся Иванов. — Слушаю вас.
Сбоку громоздко ввалился в кадр неизменный для центральной площади каждого провинциального города памятник Ленину. Человек в белом плаще остановился. Обернулся к оператору. Стало видно, что пиджак под плащом у этого длинноволосого тоже белый. И сорочка под пиджаком белая. И лицо героя видео неожиданно оказалось таким же белым, как и его одежда. И потому таким зловещим выглядел кроваво-красный галстук, разделявший грудь мужчины пополам… Пухлые, будто мукой осыпанные, щеки длинноволосого заметно подрагивали, глаза были широко распахнуты, ноздри большого шишковатого носа нервно раздувались.
Олег молчал, стоя с подносом в руках и глядя поверх голов парней. Лицо его напряглось, резко обозначились скулы, а на виске несколько раз ударила быстрым пульсом жилка. Сержант Бурыба вдруг поперхнулся и гулко закашлялся. Но скоро смолк, натужно глотая, чтобы унять кашель. В столовой установилась необыкновенная тишина, всем, кто находился там в тот момент, вдруг стало необъяснимо неуютно и тревожно — как бывает, когда среди ясного дня неожиданно темнеет небо и смолкают птицы, прячась в кустах от грозового ливня, который вот-вот должен начаться…
Кинжагалиев изменился в лице. Всем своим массивным телом он дернулся было к рядовому, но тут же остановился. Шагнул назад.
Трегрей разочарованно выдохнул. Но Алексей Максимович этого не заметил, не до того ему было.