Он отпустил Женю, развернулся, дошел до своей койки и повалился на нее, жалобно скрипнувшую, ничком. Женя проводил взглядом Разоева и, чуть поморщившись, скосил глаза себе на плечо, туда, где отпечатались красным мощные пальцы Мансура.
— Чего бояться-то? Конечно, заниматься теперь с вами будут не только летехи и старшины, а все больше наши славные парни: младший сержант Бурыба…
— Ты… мне говоришь? — тихо переспросил он.
— Пока подъедет полиция, как бы не случилось чего недоброго…
— Дом продам и рассчитаюсь, — сказал Глазов. Видимо, он уже продумал ответ на этот вопрос.
Тяжело проскрипела при общем молчании минута.