Несмотря на глубокую ночь, герцог Вандерер не спал. Он понял все сразу. Да и трудно не догадаться, когда посреди ночи к тебе заявляется одетый во все черное человек, пусть и очень хорошо знакомый.
Потому что я сказал своим диверам, призванным охранять наш покой, что, если увижу хоть одного, все они отправятся служить в самый презренный из департаментов — Департамент налогов и сборов, и не видать им никогда дворянства даже издалека. Заявил это вроде как в шутку, но они парни толковые, поняли меня правильно.
«В конце концов, — думал я, — герцогство мы отвоюем. Монтарно без союзничества Абдальяра — ничто. Уж лучше пусть Жюстин всю оставшуюся жизнь будет зол на меня за то, что я поступил таким образом, чем примет смерть в борьбе с Монтарно. А с него станется».
Что удивительно, среди участников суда оказалось на редкость много родственников его оппонента, хотя при формировании как раз этому моменту и уделялось наибольшее внимание. С самого начала его работы хотелось видеть, чтобы представителей от всех наиболее значимых родов Империи было поровну, ведь только в этом случае можно было надеяться на объективность при вынесении судом вердикта.
Я усмехнулся, представив себе, какова будет реакция высокопоставленных людей по всей Империи, того же герцога Ониойского.