— Коленками назад! — сказал я. — Песенка!
— А по-моему, не тот, — сказал я. — Вот здесь на колечке царапина, где тройка…
Мы въехали в город. Потянулись старинные крепкие заборы, мощные срубы из гигантских почерневших брёвен, с неширокими окнами, с резными наличниками, с деревянными петушками на крышах. Попалось несколько грязных кирпичных строений с железными дверями, вид которых вынес у меня из памяти полузнакомое слово «лабаз». Улица была прямая и широкая и называлась проспектом Мира. Впереди, ближе к центру, виднелись двухэтажные шлакоблочные дома с открытыми сквериками.
— А где ещё? — спросил он, с интересом озираясь.
— Дрянь собачья, — расстроенно сказал Витька и лёг на диван носом в сложенные руки.
— А потому, что мне не хочется, — сказал Эдик. — У природы свои цели, а у меня свои.