Теперь доктор сидит, пришивает лапу медведю. Аккуратненько так, крепко-накрепко. Он хирург по образованию, а в клятве Гиппократа говорится про помощь всем печальным существам, не только людям.
Ляля считает, меня покусал тоже Владислав. И Люсю.
Вообще, мужчине без гелендвагена приходится быть благостным, романтичным, даже шутить без применения слова «жопа». Это как-то противоестественно.
В нашем оркестре был ещё третий срочник, играл на секунде — здоровенная труба, надевается на человека сверху. Её партию в печатном виде не пересказать — это «пук-пук» сиплым баритоном.
Коту объяснили газетой по ушам, хомяки нам друзья, а не жиры и витамины. Теперь кот считает, мы дураки ненормальные. Сегодня не жрём хомяков, завтра дружим с пиццей, целуем в нос сардельку и недалёк тот час, мы женимся на бутерброде.
Вечер становился шумным. Рассыпались сосиски, их переловили и съели. Слева обсуждали Лену, она стерва, справа желали американцам вечного поноса. Куст сирени за спиной трясся и хихикал женским голосом.