– Значит, ты со своим товарищем будешь сопровождать меня в город Санкт-Петербург, куда мы отправимся послезавтра. В академии тебе, пожалуй, больше не учиться, но ты о том не расстраивайся, другие учителя найдутся. Сейчас сходишь туда за вещами, жить до отъезда будешь здесь.
– Скорее, небольшой лодки – ведь он поднял всего одного человека.
– Ну может, кто-то и сам оклемается, – с сомнением предположила Анастасия Ивановна. – А который не оклемается, тот, я так думаю, отдаст богу душу.
– Вроде того… да как же звали-то его, непутевого – Глупов, что ли? Которого ты еще хотел в прошлом году московским полицмейстером поставить, да передумал. Правильно, мелковат он будет для полицмейстера, а вот чека ему окажется в самый раз – важный вид на себя напускать он вроде умеет.
– Любишь ты свою внучку, бабушка, – улыбнулся молодой император. – А я краем уха слышал, что от любви люди иногда глупеют. Ну хорошо, придушит Катю кто-то из твоих подручных – не спорю, дело не такое уж трудное. А дальше что будет, ты подумала? Подожди немного, я тебе кое-что покажу.
– Да это же голь перекатная; он, поганец, в карты себе на жизнь зарабатывает! – впал в праведное возмущение Василий. – И пьет, холера, почитай каждый день. Меня, царского коменданта, значит, вот таким похабным образом прельстить захотели? Правду, выходит, про этих французов сказывают, что они от жадности даже лягушками, и то не брезгуют.