– Да нет, тут еще котик бегал, тоже, наверное, хотел с тобой попрощаться. Гера, Гера, где ты? Ага, вот он! Кисонька, иди сюда, у нас Питер уезжает, поцелуй его тоже. Видишь, какой он умный? Все понимает!
При чем тут это, Хромов как тогда не понял, так и сейчас не понимал, однако каждый день вот уже два месяца подряд в западном крыле дворца по утрам начинался грохот, продолжавшийся ровно полчаса.
Ломоносов пока еще не пустился в путь, но тоже собирался в ближайшее время покинуть Санкт-Петербург и двинуться в Москву, имея при себе весь запас полученного соединения калия с хлором, которое с подачи императора уже именовалось ломоносовой солью. Вещество действительно оказалось хоть и опасным в обращении, но очень интересным. В частности, будучи смешано с сахаром, серой и мелко толченным стеклом, оно образовывало гремучую смесь, взрывающуюся от удара определенной силы. Кроме этого, так называемого инициирующего разрыв-состава (название было предложено царем вместе с заданием на разработку), Михаил, обнаружив, что новая соль ведет себя во многом подобно селитре, по собственной инициативе попробовал сделать на ее основе порох. Это получилось, хотя и не при таком соотношении компонентов, как в обычном порохе, и новый оказался примерно вдвое мощнее, вот только обращаться с ним требовалось куда осторожней. Все бы хорошо, но ружья при выстреле давали слишком сильную отдачу, а у одного даже треснула казенная часть ствола. А вот пистолеты с новым порохом стреляли намного лучше почти без каких-либо неприятных последствий. Задумавшись, почему так, Михаил пришел к выводу, что все дело в скорости горения. Она должна быть такой, чтобы порох полностью сгорел как раз за то время, что пуля разгоняется в стволе, а не больше или меньше. У старого пороха эта скорость зависела от того, насколько плотно был запрессован заряд, а у нового такая зависимость была выражена гораздо слабее – он всегда горел очень быстро. Изложив все это в письме его императорскому величеству, Ломоносов в ответ получил вежливый выговор за то, что передает столь секретные сведения обычным письмом, и приказ возвращаться в Москву, где будут созданы все условия для продолжения исследований.
– Да уж, два года назад я действительно переутомился отдыхать, – усмехнулся император. – А завтра у нас воскресенье, тебе на завод идти не надо, так что подъем у нас будет не в семь, а в девять. Побудем вместе, а то я уже забывать начал, когда тебя при дневном свете видел.
Павшин это хорошо понимал, отчего взялся за дело со всем старанием. Вот только поначалу оно оказалось совсем непростым.
Однако Новицкий всегда по возможности избегал поспешных решений, так что он, буркнув: «До завтрашней ночи еще уйма времени», – достал из ящика стола планшет. Туда в числе прочего были загружены биографии всех хоть сколько-нибудь значительных исторических лиц восемнадцатого века, и Сергей надеялся, что там найдется и этот хмырь.